Марли и я: жизнь с самой ужасной собакой в мире - Страница 59

Но далеко не все темы были столь трагичными. Например, одна пенсионерка получила от совладельца извещение о выселении из-за ее маленькой упитанной дворняжки. Ее вес превысил предел для домашних животных, и я помчался на встречу с этим тяжеловесом. А другой пожилой горожанин, пытаясь припарковаться, врезался в магазин и лишь по счастливой случайности никого не сбил; я приехал на место происшествия, чтобы поговорить со свидетелями. Сегодня работа забрасывала меня в поселение мигрантов, завтра – в особняк миллионера, а послезавтра – на городской перекресток. Мне нравилось разнообразие, нравились люди, с которыми встречался, но прежде всего я ценил свободу, потому что мог ехать куда хотел и когда хотел, в зависимости от темы, которая меня интересовала.

Однако мое начальство не знало, что, занимаясь журналистскими расследованиями, я старался использовать свое положение ведущего рубрики и без зазрения совести выбивал себе максимум официальных командировок.

Мой девиз: «Если хорошо журналисту, хорошо и читателю». Зачем ехать на тоскливое судебное слушание дела о неуплате налогов, коли можно в это время посидеть, скажем, где-нибудь в Ки-Уэсте в баре под открытым небом с большой кружкой пива? Кто-то ведь должен выполнять «грязную» работу, рассказывая читателям о краже солонок из ресторанов. Этим человеком мог быть и я. И я пользовался любым поводом, чтобы слоняться целый день, желательно в футболке и шортах, оценивая различные способы проведения досуга и обдумывая интересные комментарии на эту тему. В каждой профессии есть необходимый инструментарий, а в моем случае это блокнот, запас ручек и пляжное полотенце. Кроме того, я постоянно возил с собой в машине крем для загара и плавки.

Я то носился на катере по каналу, то прогуливался возле озера. Катался на велосипеде по живописной трассе, протянувшейся вдоль океанского побережья. Мне приходилось плавать под водой с маской и трубкой по рифам Ки-Ларго, над которыми нависла угроза исчезновения. Брал интервью у мужчины, ставшего жертвой двух грабежей; вместе со мной он расстрелял кучу патронов в тире и поклялся, что в следующий раз сможет дать достойный отпор. Сегодня я вальяжно рассиживаю на рыболовецком судне, а завтра отправляюсь на тусовку с группой постаревших рокеров. Как-то раз я взобрался на дерево и просидел там несколько часов, наслаждаясь своим одиночеством. Один застройщик планировал сровнять с землей лесок, где росло это дерево, чтобы возвести элитные дома, и я подумал: самое малое, что могу сделать, – это устроить островку природы посреди бетонных джунглей достойную эпитафию. А вот самое успешное мое предприятие: я убедил главного редактора отправить меня на Багамы, чтобы с места событий следить за ураганом, приближавшимся к Южной Флориде. Ураган ушел в море, а я провел три дня на пляже роскошного отеля, потягивая пина-коладу под голубым небом.

Наконец, мне пришла в голову мысль: для проведения очередного журналистского расследования взять на пляж Марли. Побережье Южной Флориды было забито отдыхающими, и городские власти запретили приводить животных на пляж, причем для такого решения имелись серьезные основания. Мокрая, испачканная в песке собака, которая пристает к людям, писает и отряхивается, – совсем не то, что хотят видеть посетители пляжей. Знак «Купание животных запрещено» в избытке установлен буквально на каждом пляже.

Однако существовало одно местечко, одна маленькая, известная лишь немногим полоска пляжа, где не было ни знаков, ни ограничений, ни запретов на появление четвероногих любителей купания. Этот пляж находился на территории, не вошедшей в список населенных пунктов округа Палм-Бич, где-то между Вест-Палм-Бич и Бока Ратон. Он протянулся на несколько сотен метров за поросшей травой дюной в конце улочки-тупика. Здесь не было ни мест для парковки, ни туалетов, ни службы береговой охраны. Только полоска песка вдоль бескрайнего океана. С годами среди владельцев животных этот пляж в Южной Флориде приобрел славу последнего рая на земле, где еще можно отпускать собак порезвиться в волнах и не нарваться на штраф. У этого местечка даже не было официального названия, но в обиходе все называли его Собачьим пляжем.

Собачий пляж функционировал по собственным неписаным правилам, которые временами менялись в зависимости от обстоятельств. Это был своеобразный тайный сговор владельцев собак, посещавших этот пляж. Нарушителей правил встречали неодобрительными взглядами, которые обычно сопровождались крепкими выражениями. Хозяева собак сами поддерживали порядок, чтобы ни у кого не возникало соблазна навязать новый устав. Правила пляжа были простыми, и их было немного. Агрессивных собак следовало привязывать, а спокойные могли свободно бегать. Хозяева были обязаны иметь при себе пластиковые пакеты и убирать любые следы пребывания своих собак на пляже. Также полагалось убирать за собой весь мусор, включая упакованные собачьи испражнения. Владелец собаки должен был обеспечить ее чистой водой. Помимо всего прочего, запрещалось загрязнять воду отходами. Этикет предписывал следующее: сначала хозяева с питомцами должны отойти к краю дюны, подальше от океана, и оставаться там, пока собака не нагуляется. Затем требовалось упаковать отходы и после этого можно отправляться к воде.

Я слышал о Собачьем пляже, но ни разу там не был. И теперь решил наверстать упущенное. Этот забытый кусок земли был частью исчезающей старой Флориды. Он существовал еще до появления здесь кооперативных высоток, стоявших вдоль береговой линии, платных автостоянок и стремительно растущих небоскребов и находился в тот момент под прицелом журналистов. Окружная чиновница, которая отвечала за развитие инфраструктуры, недолюбливала этот неподведомственный кусочек суши и интересовалась, почему правила, которые применяются на всех других пляжах округа, здесь не действуют. Она четко дала понять: в рамках закона необходимо убрать отсюда животных и сделать данный ценный ресурс достоянием людей.