Марли и я: жизнь с самой ужасной собакой в мире - Страница 25

К оглавлению

25

Пока мы ехали по Дикси-хайвей, я говорил Дженни, что мне не по себе из-за предстоящей операции Марли. Но стоило ей заговорить о чем-то, наверняка не имевшем отношения к моим тревогам, я заметил, скорее с любопытством, чем со страхом, что обе передние лапы Марли свесились из окна машины. Вот уже и его шея, и частично плечи тоже высунулись наружу. Ему не хватало защитных очков и шелкового шарфа – вылитый пилот времен Первой мировой войны.

– Джон, я волнуюсь, – сказала Дженни.

– Он в порядке, – ответил я. – Он просто хочет подышать свежим…

В этот момент передние лапы Марли соскользнули, и стекло врезалось ему под мышки.

– Джон, держи его! Держи!

Прежде чем я успел среагировать, Марли соскользнул с моих коленей и стал вылезать из открытого окна мчащейся машины. Его зад повис в воздухе, а задние лапы судорожно искали опоры. Пес изготовился сделать рывок. Единственное, что мне удалось предпринять в этой ситуации, – схватить его за хвост левой рукой. Несмотря на оживленное движение, Дженни резко затормозила. Пес выпал из окна почти полностью и повис вверх тормашками, удерживаемый за хвост. Я сидел в такой неудобной позе, что не мог задействовать вторую руку. Марли бешено семенил передними лапами по асфальту, словно бежал трусцой.

Дженни остановилась. Сзади образовалась пробка, слышались гудки.

– Ну и что теперь?! – заорал я.

Я застрял. Не мог втянуть его обратно в окно и не мог открыть дверь. Правая рука оказалась заблокирована. Я боялся отпустить Марли, потому что он наверняка угодил бы под колеса кого-то из взвинченных водителей. И вцепился в хвост Марли, прижавшись лицом к стеклу всего в нескольких сантиметрах от его огромной трясущейся мошонки.

Дженни включила аварийный сигнал, подбежала к нам, схватила Марли за ошейник и держала его, пока я не вышел и не запихнул его обратно в машину. Наша маленькая драма разыгралась напротив заправки, и, как только Дженни снова включила мотор, я обернулся и увидел, что механики выскочили на улицу, чтобы развлечься нашим шоу. Думал, все намочат штаны, – так громко они хохотали.

– Спасибо, ребята, – крикнул я им. – Рады, что повеселили вас спозаранок.

Мы добрались до клиники, и я повел Марли на коротком поводке – на тот случай, если он вздумает еще раз сбежать. Чувство вины исчезло, а решимость окрепла.

– Не миновать тебе этого, дорогой мой евнух, – сказал я ему. Он пыхтел, фыркал и натягивал поводок, пытаясь обнюхать других животных. В приемном покое он напугал пару кошек и опрокинул рекламный стенд. Я подвел его к помощнику доктора Джея и попросил:

– Успокойте его, пожалуйста!

Вечером, заехав за Марли, я увидел его и понял, что он изменился. Хирургический шов причинял ему боль, и он двигался очень осторожно. После анестезии его глаза сделались грустными и красными, пес был еще слаб. На том месте, где горделиво свисали великолепные королевские достоинства… не было ничего – только маленький сморщенный клочок кожи. Род неистового Марли официально и навеки прервался.

Глава 10
Счастье по-ирландски

Со временем все чаще в нашей жизни на передний план выступала работа. Работа в газетах. Обязанности по дому. Забота о саде. Работа по зачатию. И почти круглосуточное воспитание Марли. Во многом он оставался ребенком, который требовал времени и внимания, и мы получили четкое представление о той ответственности, что появится с прибавлением в нашем семействе. Впрочем, это было весьма однобокое представление. Какими бы профанами мы ни были в вопросах воспитания детей, убежден, что мы не стали бы запирать ребенка в гараже с миской воды, желая прогуляться вдвоем.

Не успели мы отметить вторую годовщину свадьбы, как почувствовали на себе однообразие взрослой семейной жизни ответственных людей. Нам нужно было развеяться. Нам требовался отпуск, чтобы побыть вдвоем и отдохнуть от ежедневных обязанностей. Однажды вечером я сделал сюрприз Дженни: преподнес билеты в Ирландию. Мы отправимся на три недели; три недели без экскурсий, туров с гидами и достопримечательностями. Только машина напрокат, карта и справочник мотелей. Даже наличие билетов на руках уже смогло облегчить нам жизнь.

Но нам предстояло решить несколько проблем, и первым пунктом в списке был, разумеется, Марли. Мы сразу же исключили приют для собак: Марли был слишком молод и подвижен, чтобы сидеть в клетке по двадцать три часа в сутки. Как и предсказывал доктор Джей, операция не сказалась на активности Марли. Кастрация не отразилась ни на его энергичности, ни на его неадекватном поведении. За вычетом того, что больше он не рвался оседлать все неодушевленные объекты без разбора, он оставался все тем же полоумным псом. А в состоянии паники он превращался в дикого необузданного вандала, поэтому мы не могли поручиться за сохранность домов наших друзей. Впрочем, как и за дома наших недругов. Нам требовалась няня для собаки. Объективно оценивая ситуацию, никто не взялся бы за эту работу, особенно с учетом того, что мог натворить Марли. Нам нужен был ответственный, достойный доверия, очень спокойный и достаточно сильный человек, который в состоянии удержать 35 килограммов рвущегося лабрадора.

Мы составили список друзей, соседей и коллег – всех, кого смогли вспомнить, и начали вычеркивать одно имя за другим. Этот только по вечеринкам ходит. Чирк. Слишком рассеянный. Чирк. Терпеть не может собачью слюну. Чирк. Слишком пугливый, испугается даже таксу, не говоря о лабрадоре. Чирк. У этого аллергия. Чирк. Не захочет убирать за собакой. Чирк. В итоге у нас остался единственный кандидат. Кэти работала вместе со мной, жила одна и не была обременена серьезными обязанностями. Она выросла на сельском Среднем Западе, любила животных и надеялась, что в один прекрасный день ей удастся обменять свою крохотную квартирку на домик с садом. Она была спортивной девушкой и любила прогулки. Правда, она довольно застенчива, чересчур мягкая и не смогла бы диктовать свои условия Марли, однако в остальном подходила идеально. Но самое главное, она согласилась.

25